Воображение важно при любом разговоре о технологиях. Прежде чем технология становится материальной, мы воображаем, какой она может быть [1]. В этом воображении мы думаем и о материальной стороне, и о назначении технологии: зачем она нужна. Мы придумываем цвет, форму, способ действия технологии, имея в виду наше знание о мире вещей: какой металл обладает нужной проводимостью, насколько хрупко дерево или какие краски будут более стойкими. Нередко новые изобретения полностью связаны с инженерным воображением. Так возникает всё более быстрые системы передачи данных, маленькие чипы, эргономичная форма автомобилей. Хотя антропологи и исследователи культуры уже и здесь могут увидеть влияние социального воображения. Неспроста нам кажется, что маленький чип — лучше большого. Но спор о том, насколько автономна инженерная логика или культурная, мы пока отложим.

Неслучайно этой воображаемой составляющей интернета посвящено столько книг. Есть работа Патриса Флиши «The Internet Imaginaire» (2007) о воображаемом интернете, которая показывает развитие Интернета в США как историю соревнующихся воззрений инженеров, активистов, политиков, менеджеров о том, чем является и чем должен стать Интернет. Хотя Флиши не слишком раскрывает свое концептуальное понимание воображения интернета, он концентрируется на текстах одного из ключевых IT журналов США Wired и ранних текстах "отцов-основателей" американского интернета.

Само понятие воображения в этом контексте может быть знакомо читателю по книге Бенедикта Андерсона «Воображаемые сообщества». В основе подхода Андерсона к воображению лежит мысль о том, что коллективное воображение действует на то, что происходит с людьми, когда мы воображаем общий для всех порядок. Андерсон показывает, в эту систему коллективного воображения включены и культура, и искусство, и медиа.

Если пойти ещё чуть вглубь этой темы, мы обнаружим работы американского философа Чарльза Тейлора. В его работах воображение связывается с коллективной моралью. которая позволяет людям вместе представлять, какое совместное бытие они полагают благом, а какое — нет. Технологии возникают в этом контексте по двум причинам: во-первых, они являются продуктом воображения, в процессе коллективного воображения люди формулируют задачи, которые в дальнейшем становятся прерогативой инженеров. Во-вторых, технологии, наследуя представления о морали настоящего, вмещают их в себя и позволяют им действовать уже в будущем.

Последний ход мысли уже близок не к imaginaries, а к теории Лэнгдона Виннера об автономной технологии (Autonomous Technology): это вполне марксистская и прямо восходящая к Жаку Эллюлю теория о том, что любая технология включает в себя мораль, логику и эффективность, которые существуют во время её создания.

Воображение (imaginaries) в изучении технологий становится всё более важной темой и для всего направления исследований науки и технологий (science and technology studies; STS). Так, авторы статьи про воображаемое в последнем на сегодняшний день издании хэндбука по STS (4th edition, 2017) выделяют четыре теоретических источника, из которых можно отследить появление этого концепта:

Такое разнообразие источников приводит к тому, что понятие "воображаемое" множится, приобретает разные "прилагательные", указывающие на специфический исследовательский интерес или объект, тем самым несколько приобретая зачастую совершенно отличные друг от друга смыслы. Так, в уже упомянутой статье из хэндбука ее авторы приводят схему, которая иллюстрирует многообразие разных версий этого концепта в работах исследователей науки и технологии.

Источник: McNeil, M., Arribas-Ayllon, M., Haran, J., Mackenzie, A., & Tutton, R. (2016). 15 Conceptualizing Imaginaries of Science, Technology, and Society. The Handbook of Science and Technology Studies, 435.

Эта схема демонстрирует, что сейчас исследования воображаемого ведутся в совершенно разных направлениях. Так, например, существует достаточно большой кластер антропологических исследований, ставящих своей задачей изучение того, какие воображаемые связаны с культурой и практиками научных сообществ. В качестве примера можно привести исследование Кима и Майка Фортуна, касающееся современного состояния токсикологии в США. В этой работе они подходят к токсикологии как к "гражданской науке" (civic science), то есть пытаются смотреть на то, как ученые в этой области справляются со сложностями, которые встают перед ними, когда они пытаются представить результаты для политического и юридического принятия решений. Воображаемое, связанное с токсикологией, в США где-то с 1990-ых годов претерпело изменениями в связи с теми требованиями, которые ей предъявили как внутри профессии, так и со стороны общества. От нее требовалось стать не просто наукой, производящей результаты ради самой себя, а "гражданской наукой", которая меняла бы мир, в то же самое время постоянно задавая вопросы, а не просто служа интересам государства. Стоит отметить, что часто изучение воображаемого, связанного с наукой, проводится, чтобы критиковать претензии сциентизма. Однако сами авторы статьи защищают идею о том, что изучение воображаемого, связанного с наукой и технологиями, может выступать не только инструментом социальной и политической критики научного знания как исключительного источника знания о мире, но также помогать ученым в публичном установлении более позитивного образа их собственной работы.

В своей вступительной статье она определяет их как «коллективные, институционально стабилизированные и публично представленные видения желаемых версий будущего. Они приводятся в действие, когда общее понимание форм социальной жизни и порядка связываются с достижениями науки и технологий. разделяемыми пониманиями социальной жизни и социального порядка, достижимые и поддерживаемые через достижения науки и технологии» («collectively held, institutionally stabilized, and publicly performed visions of desirable futures, animated by shared understandings of forms of social life and social order attainable through, and supportive of, advances in science and technology»).

Тут возникает вопрос: получается, что мы говорим не только о том, как воображение работает при регулировании или производстве технологий, а о том, как технологии участвуют в нашем воображении общественной жизни?

Джазанофф в своих концептуальных построениях обращается к работам Андерсона, Тейлора и Аппадураи, однако, с ее точки зрения, они не уделили достаточно внимания тому, как те коллективные идеи, связанные с наукой и технологией, материализовались в конкретные технологические объекты и сыграли свою роль в формировании современности (modernity). Джазанофф пытается позиционировать свое понятие "социотехнических воображаемых" среди сходных, таких как нарратив, дискурс, план, политический курс, идеология и другие. Так, например, с ее точки зрения социотехнические воображаемые отличаются от дискурса фокусом не исключительно на языке, будучи также связанным с действием и материальностью. Также Джазанофф называет со-производство, свою ключевую идею, идиомой, а не теорией. Со-производство как концептуальный ход не претендует на консистентность и предсказательную силу, скорее эта идиома предоставляет способ учета и интерпретации тех сложных отношений, в которых находятся природа и общества, без каких-то стратегических упрощений. В некотором роде Джазанофф предлагает нам использовать это как некоторую "оптику", через которую можно пропускать другие теории и концепции, при этом не пытаясь не лишить феномен его сложности.

В этом сборнике авторы, используя эмпирический материал из США, Южной Кореи, Руанды, Австрии и других стран, пытаются показать, как воображаемые появляются, стабилизируются, транспортируются в другие контексты, задавая развитие науки и технологий.

Например, в своей статье «Guerilla Engineers: The Internet and the Politics of Freedom in Indonesia» Баркер обращается к опыту создания интернета в Индонезии и показывает, что несмотря на то, что идеал «свободного интернета» сейчас активно продвигается в развитых странах, он имеет множество локальных историй, которые влияли на то, как формировалось воображение у участвующих в технологическом и социальном оформлении интернета акторов. Так, используя антропологическое описание, исторический контекст развития технологий в Индонезии (Баркер сравнивает интернет и спутниковые системы) и тексты Онно Пурбо, одного из ключевых инженеров и активистов, боровшихся за «свободный интернет», исследователь демонстрирует, что интернет развивался как низовая инициатива, объединявшая энтузиастов-инженеров из академии в нескольких институтах по всей стране, видевших в этой технологии еще не исследованный потенциал для объединения индонезийских ученых с остальным мировым сообществом. Пурбо со своими коллегами и студентами начал строить сеть, которая включала бы исследовательские кампусы и университеты по Джакарте и Бандунгу. Он культивировал особую культуру ngoprek в своем институте, отсылающую к экспериментаторству, постоянному пересбору технологии и готовности к изменениям. В отличие от развития системы спутников в Индонезии интернет не был привнесен «сверху вниз» и не был связан с национальным могуществом. Таким образом, Баркер показывает, что социотехническое воображаемое не обязательно должна быть продуктом государственного вмешательства, как это было со спутниковой системой, а может стать результатом низовой инициативы при определенных обстоятельствах. Более того, его исследование позволяет увидеть, идеал "свободного интернета" (уже ставший глобальным) может появляться, развиваться и вызывать конфликты в локальных контекстах.

Обобщая, мы можем сказать о концепте social imaginarie следующее: