ПОЛЕВЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
седьмой урок
Расшифровка видео
I want to loose the research question in the field. For us it is very-very important that you loose the research question. The research question it is your enemy. And let me explain why. Because when somebody starts to do research they have this great plan and they come to you and say: «Oh, I want write my PhD on this topic, I think that these people are very interesting». They are telling about somebody they already know, right? If they didn't know that, they couldn't make the research question. When you start your research, what happens is that you discover all sorts of things. You needn't them. You had no idea these people, that actually there was a connection between religion and family life in the way you discovered it. Now if you were writing your research question, there would be a different question, because of what you discovered. So for me a good student is one, where the end result has no relationship to what they say the going to do. If they just did what they claimed they going to do, it means to they've learned nothing. They discovered nothing. They didn't encounter anything other then that what they predicted and expected. Because they kept to their research question. And that usually is a sign they probably were not very good as researchers. For me I want my students to change their topic, I want them to be inconsistent, I want them to develop things as they learn because they were there in order to learn. The most interesting things are things you didn't ever dream you were ever going to encounter. Because that is actually what you've discovered. You didn't know that before. You know it now. In and of itself that tells you that this is a discovery. So I would always encourage you to say: Oh, I'm now finding that these people aren't what I though. They are actually more into this, or there are these other sorts of collections. And I would say: follow that. So I would say, always abandon your research question; it's your enemy, not your friend.

I would say every one of the research in our «Why we post» project. If you like abandon the research question and they all found inappropriate. So for example the person who worked in Turkey, her PhD was in political anthropology, and he went to a place on the border with Syria and Turkey. I mean obviously the research was going to be about politics. And right in the middle of this Kurdish and Arab et cetera. But it was not. Because for all sorts of reasons people actually tried not to use social media for political reasons, mainly because they saw social media as to do with their friends and their relatives, and politics is divisive. It destroys relationships. So actually they tried to keep politics away from that. Now she therefore did most of her work in the end more to do with issues of friendship and love and intimacy and gender. Not politics. Similarly we had one in a team who has actually funded to look and indigenous identity, like indigenous Indians in the borders between Chile and Bolivia et cetera. But these people never express indigeneity instead the whole point is they are trying to form the community, they [нрзб.], they know they are looked down upon. So they want to suppress those differences in order to create a community. So again the do the opposite of what you'd expect. And third example was again one of our team, he went to a place where the villages, this is in South India, little villages, very low income, and then – all this new IT work is becoming, IT professional workers, so for him obviously the important contrast is between the villagers with no income and IT professionals, who are amongst the highest income people in India. That surely is what he studied. But, what did he find? He found that for the most areas of the online life, that he was concerned with, the things that people had in common as Indians of Hindu-indians, the string family connections, relationships with kinship, relationships with religion et cetera, actually these people had more in common, and were more expressive of what in means to be south Indian, than the differences between they said it up. So the point about our work is that the one consistent thing is the all the research, it has been wrong. All the research questions were wrong, all the expectations were wrong, and for me that's why I'm proud of this work. Because it meant they didn't find the things… they didn't find the things that suited their framework, they were going for; they didn't find the thing that would have been easy and convenient and everybody wanted them to say, because they wanted them to talk about politics, and they didn't find. It meant they have that I would say integrity of research. They found what they actually found, and they spoke truth to their evidence. And if it wasn't the thing wanted to be interested in, they stayed with the findings. And for me that's proper scholarship. And the people who decide what you're studying or the people that you study [нрзб] not the big theoretical framework to the academic goose, who tell you tis is in fashion this year, this is what we should be concentrating on. Not the journalists, who say it should be politics and identity, whatever it is. Your job is to respect the evidence of the people with whom you work. They have the authority to tell you want they are. So in our team we always failed in our work, but that's precisely what may be the success. Because I could see the fact that nobody was finding the things that suited them, it meant that I really believe they had followed the evidence of their work and they were true to that. They just went where the evidence led, and that's what we ended up speaking about. To me that is proper research. But it's nothing like the way it's conceptualizing things like funding bodies and even academic institutions, who all think you can create a research strategy and them you job is to go with that. That to me is actually is against the truth of research. Research should be discovery and you should follow what you find, not what you wanted to find.
Дэниел Миллер — антрополог, PhD, профессор University College of London.

Как выбрать инструменты исследования?
Когда ко мне приходят студенты перед тем, как начать писать диссертацию, я никогда не встречаюсь с ними в офисе. Никогда. Я всегда назначаю встречу в пабе. Почему именно в пабе? Это ведь очень странно... Я профессор антропологии, и почему мы встречаемся там? И когда мы встречаемся, я говорю им:

«Я знаю, что вы могли бы написать эссе о Фуко. Я знаю, что вы могли бы написать эссе о Малиновском. Так вы получили квалификацию, чтобы прийти сюда. Но если вы идёте в поле, хотите изучать людей. Когда вы говорите респондентам: «Я мог бы написать эссе так и так», им становится скучно, правильно? Им всё равно, их это не волнует. У них свои собственные жизни, и именно они должны вас интересовать».

А что можно обычно наблюдать в пабе? Честно? Чаще всего человек немного выпивает, а затем начинает жаловаться на свои отношения: «Ой, вы знаете, моя жена меня не понимает» или «Я не знаю, что делать с этим парнем, я имею в виду ... Мы были вместе так долго, и я готова взять на себя обязательство...» и так далее.

Итак, если вы собираетесь делать серьёзные исследования, вы должны быть человеком, который может не только слушать такого рода разговоры. Вам надо слушать так, чтобы рассказчик хотел проводить с вами время. Вы должны быть человеком, который останется и спросит: «Он сделал с тобой это? Что вы говорите, правда?.». Таким вам следует быть, чтобы изучать людей.

Затем, когда отношения становятся доверительными, вы можете начать спрашивать их: «Хорошо, когда вы впервые попали на Facebook, вы писали эти вещи... И потом эти люди сделали все это... Что вы почувствовали?» И так вы развиваете ваши отношения, чтобы люди рассказали вам, что они действительно чувствуют, то, что на самом деле мы пытаемся узнать.

Это не значит, что я хочу подглядывать за человеком или сплетничать. Я как учёный хочу знать правду. Я хочу знать, что люди действительно думают, почему они это сделали. Но если кто-то не доверяет вам, он не скажет вам правду.

Конечно, нужно быть надёжными. Когда вы говорите: «Я ничего никому о вас не расскажу, все ответы будут анонимными», это правило должно соблюдаться. Быть этичным — это значит заботиться о материале, который вы используете. Онлайн-среда представляет, в основном, личные материалы: это сами люди, споры с родителями, обычные ситуации, которые происходят, как правило, с близкими друзьями и родственниками. Это не политика, это не пиар рок-группы. Это все про отношения.

Можно ли объединить онлайн и оффлайн исследования?
В социальных науках разработано множество вариантов того, как проводить оффлайн-исследования. Было бы странно не транслировать этот опыт в онлайн-среду. Я всегда был уверен, что интернет на самом деле является продолжением оффлайна.
Я не верю, что есть граница оффлайн-жизни и интернета. Вместо этого существует множество различных контекстов оффлайна и множество различных контекстов онлайна.
Например, если в оффлайне вы встретили человека в рабочей ситуации, это не то же самое, что в ночном клубе, не так ли? Это один и тот же человек, но вы предполагаете, что контексты абсолютно разные. В оффлайне всегда есть множество моделей поведения, то же самое и с онлайном.

Не стоит обобщать коммуникацию в Интернете. Ведь ситуация долгого разговора по Скайпу с семьёй отличается от флирта в Whatsapp. Правильно? На каждой платформе процесс коммуникации может иметь собственную стилистику (вот об этом написано подробнее ниже, в бонус-главе про Полимедиа. – прим. ред.). Я думаю, стоит относиться к онлайн-взаимодействиям так же, как и к взаимодействиям в оффлайне.

Главное различие — в модели поведения. В рабочей среде, когда я онлайн, у меня есть определённая модель поведения, и также у меня есть определённая модель поведения для работы в оффлайне. А когда я вечером выпиваю и начинаю флиртовать, я веду себя глупо как в оффлайне, так и когда отправляю кому-то сообщения в WhatsApp.

Итак, хорошее исследование говорит о равноправии оффлайн- и онлайн-сфер. Принципы исследования при этом не меняются: в антропологии главное качество в исследовании – это время. Насколько долго вы можете узнавать своего респондента?

Если вы просто задаёте вопросы анкеты или проводите короткое интервью, люди будут говорить вам то, что вы хотите услышать. Но если вы знаете их на протяжении шести месяцев, если вы видели, чем они на самом деле занимаются — вы проводили вместе время; наблюдали, как они совершают покупки; следили за их детьми, выслушивали их жалобы на мужа... С какого-то момента они начинают говорить о самых разных вещах, которые много для них значат: семья, любовь, смысл жизни — всё, что угодно. И то же самое происходит в онлайн-общении.

Например, мы знаем что онлайн — это больше публичная история. Вы можете видеть, о чём говорят люди в своих постах в Фейсбуке, адресованных самым разным читателям. И это то же, что вы слышите от человека в обычной жизни, когда вы впервые с ними знакомитесь. Но если вы общаетесь с ними лично с помощью WhatsApp, после нескольких месяцев люди начнут демонстрировать вам свои переживания. Они никогда не покажут этого до тех пор, пока не станут доверять вам и не узнают, кто вы такой, и что собой представляете.

И снова ключевой момент здесь не в оффлайне или онлайне, а в том, собираетесь ли вы проводить исследования, где вы контактируете с незнакомыми вам людьми: через анкету, интервью и так далее. Или вы будете с помощью этнографии знакомиться с человеком, пока общение не станет доверительным, так как доверие является фундаментом отношений. Только тогда люди расскажут вам то, что на самом деле происходит в их жизни.

Наблюдение + интервью
Традиционное этнографическое исследование, в основном, является наблюдением, а не интервью. Потому что когда вы спрашиваете «почему?», человек с помощью речи легитимирует свои действия, объясняет, почему он сделал именно так (в среде социологов есть некоторая дискуссия, стоит ли спрашивать «почему?» в интервью. Считается, что в целом не стоит — по причине, описанной тут профессором Миллером. – прим. ред.).

Конечно, мы всегда рассматриваем результаты интервью. Но мы ещё проводим время вместе с людьми, мы можем видеть, что они делают на самом деле.

Самое интересное в исследовании то, что, с одной стороны, у вас есть свои наблюдения за тем, что люди делают, и, с другой стороны, вы можете говорить с ними об этом. И, как правило, есть несоответствие между этими двумя вещами.
Ваш собеседник может сказать: «Вы знаете, мне не нравятся эти текстовые сообщения, эти современные заморочки, это всё для детей...».
Но когда ты проводишь с ним целый день, выясняется, что он постоянно переписывается!

Если о людях говорят как о тех, кто пишет смс, они начинают опасаться, что тем самым их подозревают в несерьёзном отношении к общению. Они не хотят характеризовать себя таким образом. Однако вы все равно знаете, что им вполне комфортно писать сообщения.

И когда вы видите эти различия, они становятся одним из самых важных доказательств в исследованиях, показывая несоответствие между совершаемыми действиями и комментариями людей.

Исследовательский вопрос
О, я бы хотел всегда забывать о вопросе, работая в поле. Для нас очень-очень важно терять вопрос во время исследования. Исследовательский вопрос – ваш враг. Позвольте мне объяснить, почему.

Когда человек начинает проводить исследования, он приготовил большой план. Он говорит: «Я хочу написать свою докторскую диссертацию на эту тему, я думаю, что эти люди очень интересны». Он говорит о чём-то, что ему уже известно, не так ли? Если бы он не знал этого, он не мог бы сформулировать вопрос исследования.

Но когда вы начинаете работу над исследованием, вы можете открыть для себя всё что угодно. В том числе то, в чём вы не были заинтересованы.

Например, вы совершенно не подозревали, что у людей, которых вы изучаете, существует взаимосвязь между религией и семейной жизнью.

Для меня хороший студент — это тот студент, у кого конечный результат работы не будет иметь никакого отношения к его текущим планам. Если же он просто сделал то, что собирался сделать, значит, он ничему не научился. Он не открыл ничего нового. Он столкнулся лишь с тем, что было предсказано и ожидаемо. И это потому, что он все время думал о проблеме своего исследования. Как правило, это признак того, что он, вероятно, был не очень хорошим исследователем.

Я хочу, чтобы студенты меняли свои темы. Хочу, чтобы они были непоследовательными. Хочу, чтобы они развивали идеи. Они ведь учатся и приходят, чтобы учиться.

Те вопросы и явления, которые вы не ожидали увидеть, являются самыми интересными. Это как раз то, что вы открыли. Вы не знали об этом раньше. Вы знаете это сейчас! Поэтому я всегда призываю вас говорить: «Теперь я понимаю, что эти люди совсем не те, кем я их изначально представлял. Ведь их волнуют больше вот эти вещи, а не другие!» И я бы посоветовал вам следовать этому, всегда отказываться от проблемы вашего исследования. Она – ваш враг, а не друг.

Как мы работали в Why we post
Все участники исследования «Why we post» проходили такой путь.

Для примера возьмём исследовательницу, работавшую в Турции. Её диссертация была посвящена политической антропологии. Она отправилась на границу Сирии и Турции. Очевидно, она предполагала, что исследование будет посвящено политике, ведь она оказалась прямо в эпицентре курдско-арабского конфликта. Но получилось совсем иначе. По разным причинам люди старались не использовать социальные сети для обсуждения политики. В основном социальные медиа использовались, чтобы общаться с друзьями и родственниками, а политика только создавала разногласия и разрушала отношения. И вышло так, что большая часть работы оказалась связана скорее с вопросами дружбы, любви, личной жизнью, но не с политикой.

Аналогичная ситуация случилась с участником нашей команды, который занимался поиском самобытности коренных народов, например, индейцев между Чили и Боливией. Оказалось, что эти люди никогда не выражают в сети культурную самобытность. А вместо этого пытаются сформировать сообщество. Они понимают, что их становится всё меньше и меньше, и хотят подавить различия, чтобы создать сообщество. И снова исследователь открыл что-то совсем отличное от того, что ожидалось в самом начале.

И третий пример. Исследование было проведено ещё одним членом нашей команды в деревнях в Южной Индии. Там есть небольшие деревни с очень низким доходом населения. В какой-то момент там начали появляться все эти новые профессии в ИТ и профессиональные работники в этой области. И для исследователя очевидно стал важен контраст между сельскими жителями без доходов и ИТ-специалистами, имеющими самый высокий доход в Индии. Это он и решил изучать. Но что же он нашёл? Он обнаружил, что в интернет-жизни было больше вещей, объединяющих индийцев: семейные связи, отношения с роднёй, религия и т.д. И быть южным индийцем для них оказалось важнее, чем различия в доходах.
Все вопросы исследования были бы неверны, все ожидания были неправильными. И поэтому я горжусь этой работой. Они нашли не то, что подходило бы в рамки исследования. Результаты не достались им легко. Исследователи изучали то, что на самом деле нашли, и были честны с данными. Ваша задача заключается в том, чтобы уважать свидетельства людей, с которыми вы работаете. Они имеют право сказать, кем они являются.
Особенности антропологического исследования
В антропологии мы пытаемся узнать человека в глубину и в ширину. Глубина — это факты, а ширина — влияние, контекста который может объяснить эти факты. Это отличает антропологическое исследование, например, от журналистского расследования.

Я могу в течение двух недель работать над исследованием. И я буду слышать какие-то истории, интересные истории. И я мог бы написать статью об этом. Но я никогда этого не сделаю. Мы остаёмся на 15 месяцев. Мы слышим истории снова, и снова, и снова... Потому что если я не слышал ту же самую историю в двадцатый раз, я не знаю, насколько она типична. Как она касается остальных людей? Насколько это имеет значение в этом сообществе? Или же это просто странный рассказ, который я случайно услышал от одного человека.

Чтобы разобраться, что является типичным, характерным для большинства, уйдет какое-то время. И вы не сможете сделать это в течение двух недель. Скажем, журналистам будет достаточно и этого времени.

Итак, глубина исследования — это первое. Мы стремимся работать над одной темой в течение многих месяцев.

Вторая причина относится к релевантности объяснений. Журналист захочет связать результат с чем-то, что может заинтересовать читателя. Поэтому весьма вероятно, что он будет писать про политику или экономическую проблему и захочет кого-то обвинить в произошедшем. В то время как мы можем найти истинную причину, например, связанную с изменением структур родства и семейной жизни.

Скажем, раньше воспитание детей строилось по опыту вашей собственной семьи. А теперь вы чаще взаимодействуете с другими матерями, и вы начинаете смотреть на это совсем иначе. Если человек начнет читать об этом в газете, ему станет немного скучно. Изменения фундаментальных сдвигов в семейной жизни не особенно впечатляют. Но если это правда является причиной изменений, вы должны знать это как исследователь.

Таким образом, в вашем исследовании должна быть глубина, и не стоит забывать про ширину. Иногда те причины, которые объясняют изучаемое явление, не обязательно будут интересны людям. Но они на самом деле являются принципиально важными.

Бонус урока: краткое описание концепции Полимедиа (polymedia)
Честно говоря, я не люблю, когда люди вводят новые термины. Это одна из самых неправильных вещей в академической среде. Нам нужно стараться объяснять результаты с помощью языка, который мы используем в повседневной жизни. Но иногда случаются явления, отражающие трансформацию мира, для которых пока нет подходящих названий. Именно с таким феноменом мы столкнулись при изучении изменений в медиа в последние годы. И мы решили начать использовать понятие «поли-медиа» (от греч. poly - много).

Первый факт, на который мы обратили внимание, заключается в том, что многие исследователи изучают конкретные социальные медиа-платформы: например, есть исследования Фейсбука, исследования Твиттера, исследования Инстаграма или работа с телевидением, кино и т.д. Но, изучая медиа-коммуникацию и разговаривая со школьниками в Англии, мы выясняем, что чаще всего одновременно используются, например, сразу пять платформ.

Иногда одна платформа заменяет другую. Подростки недовольны Фейсбуком, потому что родители там могут проследить за ними. Поэтому школьники начинают использовать Snapchat, там нет наблюдателей, и всё происходит гораздо быстрее. В итоге вы не можете достоверно оценить все явления в медиа, если не рассматриваете разные инструменты вместе.

Рассмотрение медиа в совокупности — это первая важная черта полимедиа. Но важно не только количество медиа, но и то, как меняется отношение к их выбору.

Во многих странах, где я работал, безлимитное подключение появилось не так давно. Люди пользуются там телефоном или чатом из-за цены доступа к сети. Если у меня нет компьютера, я не могу позволить себе дорогой тарифный план, мне приходится придумывать варианты. Филиппинцы почти не звонят по телефону, они переписываются в чате, потому что это практически бесплатно. А большинству людей, недостаточно обеспеченных, просто не из чего выбирать.

В таких случаях выбор оправдывается только стоимостью доступа. Но когда мы рассматриваем ситуации, где среднестатистический человек имеет телефон или компьютер и подходящий тарифный план, то совершенно не важно, использует ли он WhatsApp или Skype для коммуникации.

Что же тогда влияет на выбор? Трансформирует ли это наше отношение к самому выбору? Мы видим, что решение становится суждением. Когда я спрашиваю, почему ты использовал WhatsApp, а не Skype, ты берешь ответственность за выбор. Например, если парень собирается разорвать отношения с девушкой, он не назначает встречу лично, а использует чат, чтобы сообщить об этом. Почему?

Причина в том, что выбор медиа влияет становится важнейшей частью нашего понимания ситуации в целом. Это ценно для социальных исследователей: то, какое медиа мы используем, рассказывает нам о многом, в том числе о морали.

Человек может говорить: «Мне не нравятся, что он выключает камеру во врем онлайн-общения. Я не смогу увидеть его реакцию, не смогу распознать, что он действительно думает. Я прошу включить веб-камеру, потому что хочу видеть, насколько собеседник честен в общении».

Термин «полимедиа» показывает, что проблема не просто в использовании большого количества медиа. Она касается того, как медиа вписаны в общественную жизнь, и как они связаны с моралью. Это важно для нас, так как меняет основу изучения коммуникации в современном мире.
Тексты для чтения
Why we post проект Дэниела Миллера

И в частности:
Miller D. et al. How the world changed social media. – UCL Press, 2016. – С. 286.

Miller D., Horst H. A. The digital and the human: A prospectus for digital anthropology //Digital anthropology. – 2012. – С. 3-35. (вообще мы советуем всю эту книгу, она отличная, и там есть всё, что нужно – от политики до музеев)

Madianou M., Miller D. Polymedia: Towards a new theory of digital media in interpersonal communication //International Journal of Cultural Studies. – 2013. – Т. 16. – №. 2. – С. 169-187.